Смерть друга

 

Одна известная немецкая строительная компания, специализирующаяся на поставке оборудования и строительстве установок слива и налива жидких продуктов нефтехимии, являющаяся одним из ведущих мировых производителей и поставщиков наливных установок и систем учета для трубопроводов нефтяной и нефтехимической промышленности, заключила крупный контракт с TNK-BP на реализацию проекта по строительству (под ключ) эстакады налива темных нефтепродуктов на ОАО «Саратовский НПЗ» (ими построены аналогичные объекты в Болгарии, Германии, Турции, Венгрии). Это самый крупный инвестиционный проект за последние годы в Саратовской области, а в условиях кризиса и в России (об этом много писала местная и центральная пресса). Помимо того, что этот проект будет реализован, это еще и отличная пиар-акция TNK-BP: вкладывающей деньги в инвестиционную деятельность (в условиях кризиса).

            Но этот контракт первый и самый крупный для немецкой компании, включающий все стадии от проектирования до сдачи в эксплуатацию, причем все работы по внедрению будут проходить в жестких условиях взрывопожарного производства. И немцы после подписания договора по СМР решают отметить  это событие и собрать тех, кто по их мнению сможет им помочь в реализации данного проекта. Приглашают всех начальников цехов, главных специалистов, финансистов, меня, как ответственного за договор по СМР – чтобы достойно отметить это событие.

            Вечером подъезжаем в немецкий ресторан на набережной. Все как положено: солидно, красиво накрытые столы, разнообразные блюда, подобострастные официанты, живая музыка, певцы, сменяющие друг друга. Со стороны немцев: Генеральный директор (Андре – русским не владеет), зам. директора по техническим вопросам Александр Хайнц, управляющий по делам в Восточной Европе Михаил (совладелец фирмы), его брат Евгений, куратор строительства, менеджер проекта с их стороны. С нашей: начальники цехов, главные специалисты, их замы, ну и как всегда бывает - любители халявы…

            Все шло своим чередом: после официальной части народ приступил к неофициальной. Немцы, надо отдать им должное, умело вели вечер, поддерживали со всеми разговор, общались в неофициальной обстановке – короче вечер удался, а что еще надо русскому в часы отдыха: плотно поесть, крепко выпить, послушать живую музыку, пообщаться по душам. Тем более, что собеседники попались хорошие – поэтому ни к чему не обязывающая беседа перекатывалась из ресторана на набережную, с набережной опять за столы. Немецкий «генерал» оказался не типичным немцем. Он больше был похож на француза – легко со всеми общался, шутил, много танцевал и соответственно не мог отказать выпить с гостями очередную рюмку (причем я понял, что и выпить он тоже был не дурак). Наши тоже не отставали и, чтобы «не посрамить державу», пили одну за другой. Оговорюсь сразу, что держава посрамлена не осталась. Как всегда бывает в хороших шумных компаниях, кто-то не рассчитывает своих сил и засыпает за столом. На этот раз это был наш друг Гаврил (которого сморил зеленый змий). Для того, чтобы человек отдохнул от тяжелой трудовой недели и как бы все таки участвовал в общем празднике, мы сдвинули 3 стула и в сторонке положили нашего боевого друга на них.

            Тем временем веселье перевалило за полночь. В ресторане были выкурены все сигары (стоимостью 1200 за штуку: русские гости принципиально отказались курить дешевые сигары за 800 рублей), был выпит весь коньяк «Хеннеси», после того как он закончился, хозяева и гости перешли на натуральный французский коньяк (на робкие попытки официантов заметить, что стоимость коньяка 6000 рублей за бутылку, наши соотечественники с гордостью задали вопрос: «Шо, у них денег нет? Как же они собираются у нас что-то строить?»). Деньги у немцев были и в том состоянии, в котором был Андре, это вообще была не проблема. После того, как принесли кальян и зал наполнился ароматным дымом дыни с молоком вперемешку с изысканным табачным дымом, российско-немецкое братство наслаждалось поцеживанием остатков французского коньяка, Андре попросил слово и поздравил всех с победой «Шахтера» в кубке УЕФА. На робкие замечания переводчика, что «Шахтер» - украинская команда, Андре сказал многозначительную фразу «Ну и пусть». Короче, народ отдыхал, как мог, но от всей души. Заместитель главного технолога, тоже Михаил, в одиночку танцевал ритмичные танцы, Сашок Саламут, сощурившись, как кот, и смакуя халявное французское шампанское, пытался уговорить немцев сыграть с ним в пинг-понг на деньги. Леха Бугаев пытался не заснуть, а Юрка Кузнецов уже спал, уронив свою тяжелую голову на стол. Не хватало одного: задушевной русской песни. Сразу же нашлись золотые голоса и за столом зазвучали всеми любимые и знакомые с детства песни. Каждый считал своим долгом, в меру своих музыкальных способностей, поучаствовать в этом шоу. Немцы охотно и с энтузиазмом подпевали и только зам. главного технолога  Михаил умудрялся залихватски и ритмично танцевать на танцполе (ему было не до песен – у него была своя свадьба). При исполнении гимна Саратова «Парней так много холостых на улицах Саратова..» Михаил энергично сделал фуэтэ и задел ногой безмятежно спавшего на стуле Гаврила и тот с ужасным грохотом упал под стол и застыл в нелепой позе: рука у него была вывернута, лицом он уткнулся в пол. Миша подбегает к нему со словами: «Ну что ж ты так Гаврил» - переворачивает того на спину. И вдруг резко меняется в лице и орет: «Он мертвый – у него пена идет изо рта…»

 

            Все, несговариваясь, оглянулись на возмутителя спокойствия. Я, чтобы сгладить конфуз (мало ли что может померещиться после дорогого халявного французского коньяка простому заместителю главного технолога), затянул с надрывом (голосом Никиты Джигурды) песню из фильма «Три мушкетера»: «…и, слава Богу, есть друзья, и, слава Богу, у друзей есть шпаги!» - и направился на помощь к Михаилу. И с каждым шагом, по мере моего приближения, мне становилось все тревожнее и тревожнее: я увидел мертвецки желтое лицо Гаврила и пену у рта. Михаил вытаскивал его из-под стола и орал во все горло: «Суки, пьете, все пропили, а у вас здесь пацан умер…» Откидывая попадавшиеся на пути стулья, с ловкостью бегунов с барьерами и целеустремленностью спринтеров, вся толпа кинулась на выручку (при этом несколько человек до места происшествия, в силу своего физиологического состояния, так и не добрались). В зале начался хаос: обалдевшие молодые девочки-официанты стояли у стен с широко раскрытыми глазами – наверно не каждый день в их ресторане умирал человек. Обезумевшие, пьяные немцы, выпучив глаза, бестолково нарезали круги вокруг безмолвного тела. Андре Марин, с каким-то присущим только немцам остервенением дул бедному Гаврику в лицо (бедный наивный гамбургский фриц в тот момент наверно действительно верил в то, что струи воздуха  с парами коньячного перегара и дорогого табака, которые он выпускал изо рта, были просто необходимы нашему другу). Володя Шахматов бегал от стены к стене, взмахивал руками, резко опускал их вниз и причитал, срываясь на истерический крик: «Что же делать? Что же делать?». Мы подхватили бездыханное тело и водрузили на стул. Голова Гаврика безвольно упало на плечо. Лицо Михаила исказилось в чудовищной гримасе, он поднял голову, окинул мутным взглядом присутствующих, еще раз многозначительно сказал сквозь зубы дрожащим голосом: «Сссуки…, что ж вы сделали?» И вдруг его зло сощуренные глаза выцепили из толпы фигуру немецкого миллионера, который пытался реанимировать бедолагу. «Сссука…» - сквозь зубы процедил Михаил: «Это ты во всем виноват – ссуука!!!» (В общем-то в чем то он был и прав: немец организовал это мероприятие, проплатил банкет, весь вечер нас развлекал – конечно сука, немецкая морда) и залепил бедному Андре в ухо. Не сообразив в чем дело, но встретивших с глазами Михаила (полных ненависной злобы), Андрэ понял, что сейчас  его будут бить и возможно ногами. Он, как бык, замотал головой из стороны в сторону, грязно выругался на своем родном немецком языке и вдруг, неожиданно для всех заплясал на месте, как молодой Мухаммед Али, намереваясь отомстить русскому «медведю» за поражение третьего рейха во второй мировой. Драчунов растащили. В то время, когда сильные мужские руки выносили Михаила на улицу, он еще раз напомнил немцу о его матери, а также вспомнив своего деда-героя Курской битвы, пытался лягнуть Андре ногой.

            Гаврик как беспробудный коматозник, возлежал на стуле. Все пытались как-то привести его в чувства: кто-то брызгал  в лицо минералкой, Вовка методично хлестал его по щекам, Михаил Городецкий прощупывал пульс на правой руке, его брат Евгений на левой (пульс то присутствовал, то его не наблюдалось), Леха Бугаев лил на голову Гаврила минералку и шлепал его по лысине и о чем-то просил, на понятном только ему языке. Реакции никакой. Представители администрации кафе послали кого-то за скорой помощью. Сорвав с бездыханного тела галстук и разорвав на груди рубашку (для того, чтобы было легче дышать), и бесконечно поливая бедолагу минеральной водой и хлеща по щекам мы продолжали реанимировать друга. Всякие дурные мысли лезли в наши головы: как же так, пил вроде с нами, что мы скажем его жене, как же она будет воспитывать одна ребенка. Прорвавшийся сквозь оградительный кордон, в зал ворвался Михаил. По его щекам текли слезы, слезы утраты. Он вскричал, нет даже взревел: «Гаврюха не покидай нас, не покидай, на кого ж ты нас оставляешь? Дыши, сволочь. Дыши, скотина». Прорвавшись к телу, он стал умело делать непрямой массаж сердца (навыки бывшего спасателя и добровольного медицинского помощника не были утрачены за долгие годы работы в кабинете), истерика передалась всем присутствующим. Реанимационные работы начались с небывалым усердием. Гаврил не дышал. Его голова безвольно запрокинулась назад. Вовка отошел в сторону, повернулся спиной к бездыханному телу и обхватил голову руками: «Еще тридцать минут назад Гаврил пил, курил и, вдруг, все – как коротка жизнь человека, как коротка». «Цеппелин» погрузился в гробовое молчание…  И вдруг тишину зала прорезал богатырский храп «мертвеца»… Сцена: к нам приехал ревизор.

Шахматов, кстати совершенно протрезвевший, со словами: «Что ж ты с нами делаешь, сволочь?» - наносит хук справа и хук слева по физиономии нашего мучителя. Храп прекращается.

            Со словами «I’m sorry», подгоняем машину, грузим нашего мертвеца, причем несколько раз по дороге роняем его. Обалдевшие люди и наряд милиции на набережной наблюдают такую картину: из ресторана выходит Вова (покачиваясь и хромая) и выносит на плече тело в разорванной рубахе, мокром грязном костюме. При этом немцы (бесконечно радостные такому удачному исходу) горячо прощаются с нами и машут ручкой. Михаил, что-то извиняясь, шепчет на ухо Андре и пьет с ним на брудершафт. Короче, наступила полная идиллия, и появился повод выпить за волшебное исцеление.